200 ровноОна приходит в последний раз. Мнёт в кулаках одеяло и кусает в плечо, чтобы сдержать дрожь губ. Баки терпит и только крепче стискивает её в объятиях, чтобы не замирала, отстранённо глядя в потолок, запрокинув голову, а хотя бы чувствовала, что она всё ещё здесь, всё ещё не одна. Всё ещё жива. Какая-то её часть всё равно умерла вместе с ним. И, хотя Наташа утверждала, что любила Баки сильнее, чем Алексея, всё же – муж был на первом месте. И в сердце тоже. Баки… А что Баки? Отвлечение, интрижка, сброс накопившегося негатива – выгода для обоих. Болезненная в какой-то мере. Она вонзает ему ногти в спину и вздрагивает крупной дрожью, обнимает ногами, стискивает зубы и низко рычит – рыком, в котором сквозит отчаяние. Должно быть, сейчас ей хотелось бы быть не здесь. Должно быть, Баки – не её утешение. Но что ей остаётся? Кто?.. Дожидаться утра она предпочитает уже не у него в квартире. Уходит ещё в предрассветных сумерках, не оборачивается, но и не сутулит плечи. Какая-то часть её, наверное, хотела бы остаться. Но новоявленный, пока что слабо знакомый страх не позволяет раскрепоститься. «Я просто не хочу оправдывать своё прозвище». Всегда проще отпустить, не говоря ни слова, чем посмотреть в глаза и прошептать неслышное «останься…»
95Он не Зимний солдат - его можно обнять руками и ногами, ткнуться носом в плечо и станет совсем тепло и хорошо. Он - Баки, милый, теплый и необыкновенно странный. Важный. Даже слишком. Когда он выходит куда-нибудь - у Наташи колко сжимается сердце и встает комок в горле - а если? Ей страшно думать о том, что стоит после "если". Ей страшно думать о том, что просто может быть. Потому что уже слишком много потеряла. Потому что совсем не хочется оправдывать свое прозвище. Потому что с ним она просто Наташа. Потому что с ним она есть.
З.
Авторы, откроетесь?
З.